Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды. Наши враги в суждениях о нас гораздо ближе к истине, чем мы сами.
Наши добродетели — это чаще всего искусно переряженные пороки.
Наши прихоти куда причудливей прихотей судьбы.
Наши страсти часто являются порождением других страстей, прямо им противоположных: скупость порой ведет к расточительности, а расточительность — к скупости; люди нередко стойки по слабости характера и отважны из трусости.
Наш ум ленивее, чем тело.
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Не бывает обстоятельств столь несчастных, чтобы умный человек не мог извлечь из них какую-нибудь выгоду, но не бывает и столь счастливых, чтобы безрассудный не мог обратить их против себя.
Невелика беда — услужить неблагодарному, но большое несчастье — принять услугу от подлеца.
Неверность должна была бы убивать любовь, и не следовало бы ревновать тогда, когда к этому есть основания: ревности достоин лишь тот, кто старается ее не вызывать.
Невозмутимость, которую проявляют порой осужденные на казнь, равно как и презрение к смерти, говорит лишь о боязни взглянуть ей прямо в глаза; следовательно, можно сказать, что то и другое для их разума — все равно что повязка для их глаз.
Невозмутимость мудрецов — это всего лишь умение скрывать свои чувства в глубине сердца.